Все отдать и не пожалеть об этом

Лишь спустя 14 лет бронзовый призер Олмимпиады-80 кировчанка Ольга Курагина получила корочки ЗМС. Самая титулованная кировская легкоатлетка Ольга Курагина живет в Москве почти четверть века, и только раз в год приезжает вместе с шестилетней дочкой в гости к родным. Кстати, рождение Виктории Ольга Витальевна считает главной победой в своей жизни – в 40 лет на такой поступок отважится не каждая.
Пройденный в спорте путь оставил на лице нашей героине свои неизгладимые следы, сделав ее совершенно не похожей на обычных людей: со уже смягчившихся черт до сих пор не стерлась воля, а испытанные страдания и боль, которые легко прочитать по легким морщинкам, обещают исчезнуть по одному приказу умных глаз и открытой улыбки тогда, когда будет необходимо. Одного взгляда на Курагину достаточно, чтобы понять – это женщина с характером.
На включенный диктофон, как на мед, юркой мухой прилетела маленькая Вика, и Ольга, прижав дочь к груди, просто рассказала историю ее появления на свет:
- Из спорта я ушла после операции на щитовидку, по этой же причине очень долго не получалось родить - смогла только в 40 лет. Правда, самостоятельно, как мечтала, не вышло, так как из-за многочисленных травм и операций в организме развилась нехватка кальция, повлекшая остеопороз. В результате тазовые кости раскрыться не смогли, и пришлось делать кесарево сечение. А имя ребенку было придумано заранее. Если бы родился мальчик, то назвала бы Никитой.
- Вы давно уехали из Кирова?
- 24 года назад. Я тогда жила в одной комнате с бабушкой, которая была уже очень старенькой и больной. По ночам приходилось много вставать, я совершенно не высыпалась, не восстанавливалась для тренировок. Как только меня пригласили в ЦСКА и пообещали дать квартиру, решение о переезде было принято незамедлительно – на сборы потребовался всего один день.
- Кто привил вам любовь к спорту?
- Кажется, я с ней уже родилась. Мама говорила, что ее дочь - настоящий термоядерный снаряд, энергию которого просто надо куда-то девать! Вместе с подружками я занималась в самых разных секциях: и коньками, и плаванием, и балетом, художественной и спортивной гимнастикой, фигурным катанием… В гимнастике было все здорово, кроме того, что на хореографии нужно было стоять у палочки и старательно тянуть носочки, разучивая красивые элементы, а мне так хотелось покувыркаться на брусьях!
В легкую атлетику попала случайно: в спортивном лагере, где была с гимнастами, выиграла соревнования по бегу и получила приглашение прийти в секцию. Я согласилась, но первое время занималась не у тренера, а сама по себе, просто делая то же, что остальные – бегала по дорожке, через барьеры, метала мячик, прыгала в яму. Потом меня отдали Кондратьеву, а когда пошли результаты – к Карапетову.
- Учиться и работать успевали?
- В кировском педуниверситете, после того, как я уехала в Москву, год мне просто не отдавали документы! Пришлось в столице поступать заново, но из-за проблем со здоровьем были оставлены не только спорт, но и учеба на 5 курсе – требовалось сдавать нормативы, а заниматься врачи вообще запретили категорически.
Также в Кирове я какое-то время, пока не освободили, работала на заводе «Лепсе», а сейчас являюсь мерчендайзером - помощником менеджера в небольшой фирме, занимающейся косметикой. Дочка отнимает много времени и внимания, поэтому я пока не могу уйти на более высокооплачиваемую работу, которую уже предлагали. Отдавать Вику няне или бабушке не хочется – рожала ребенка для себя!
- Спортивные успехи к вам быстро пришли?
- Нет, я к ним очень долго шла, но с пути никогда не сворачивала, потому что была упертая, всегда хотела большего. Получив 1 разряд, сразу стала мечтать выполнить кмс, после покорения этой вершины – о «мастере», затем о «международнике». Задуманного добивалась, но только за счет воли, желания работать. Сейчас я понимаю, что таланта-то особого у меня не было, ведь одаренных видно сразу – им достаточно 2-3 тренировок, чтобы способности проявились.
Знаете, я вот и перед стартом никогда не отдыхала, в отличие от остальных, потому что заметила – стоит пропустить только один день, как результаты – и скоростные, и силовые – падают сразу. Мне просто необходимо было постоянно «пахать», тренироваться круглый год каждый день, кроме воскресенья - зарядка и 2 тренировки, иногда больше 4 часов…
- От осознания вложенного труда значимость результата становится еще больше. Вы когда-нибудь собой гордились?
- Да вы что! Я была страшно стеснительная! Помню, когда приехала после Олимпиады, и меня пригласили на интервью, то отправила вместо себя подругу, которая была вынуждена извиняться, придумывать несуществующие причины отсутствия «виновницы торжества». Не поверите, мне было просто стыдно хвалиться! После победы на Союзе также – пришла на стадион, залезла на самый верх трибун, чтобы никто не подходил, не поздравлял. Я никогда не шествовала, задрав нос и расправив плечи…
- Что в многоборье удавалось вам лучше и хуже всего?
- Подводило всегда ядро, так как руки были худыми и кисть от природы небольшой (лучший результат 13,79 м). Зато хорошо давались 800 метров (лучшее время 2,03,6) и прыжки в длину. Правда, здесь я на соревнованиях никогда не показывала тренировочные результаты, потому что очень волновалась и не попадала на планку. Лучший результат – 6,88 м. На тренировке прыгала и за 7 метров. Мне много раз предлагали остановиться на каком-то одном виде, например, Тер-Ованисян звал на длину, приглашали тренеры на 800 метров, но я не хотела – многоборье очень интересно по своей сути, борьба складывается всегда по-разному, и есть возможность, потерпев фиаско в каком-то виде, отыграть очки в остальных.
- Многоборцы, несмотря на соперничество друг с другом, знамениты своим умением дружить…
- Наши соревнования в то время всегда проходили обособленно от остальных, так как требовали два полных дня и пустого от остальных поля, чтобы можно было беспрепятственно переходить с одного вида на другой. Мы действительно жили мирно, никогда не рыли друг другу яму и не грызли глотки. Все потому, что совместные трудности сплачивали. Многоборье один из самых сложных видов легкой атлетики, и каждый знал, насколько тяжело пройти путь от начала до конца.
Сейчас мы часто встречаемся на соревнованиях, в том числе со спортсменками из других стран, всегда с удовольствие общаемся, помогаем друг другу, если это необходимо, кто чем сможет.
- Какую роль в вашем становлении сыграл тренер?
- Конечно, неоценимую. Тренер всегда поощрял, находил нужные слова, когда было трудно, подбадривал и верил в успех. Я благодарна и Кондратьеву, и Володе Щербатых, ученику Карапетова, который направил к своему учителю, и, конечно же, нашему с ним общему наставнику.
А когда я переехала в Москву, то стала заниматься у своего первого мужа, многоборца Владимира Немоляева. Правда, у нас не очень хорошо получалось – как только я уехала, наступила череда постоянных проблем со здоровьем. Видимо, подготовка к Олимпиаде-80 забрала много сил. Раньше отпуска-то у нас практически не было – какими бы серьезными не были старты, отдыхали 2-3 недели и снова в бой…
- То есть, специальных программ в рамках олимпийского цикла вы не проходили?!
- Какие циклы?! За 2 года до Олимпиады мне чистили коленные чашечки, а в сентябре 1979 года вырезали мениск. Все были уверены, что я сойду с дистанции, но нет – своего добилась, Союз выиграла, на Олимпиаду пробилась. Помню, на предварительных сборах работала только на уколах, через боль бегала в высокогорье и не жаловалась. Тогда выигрывать Союз надо было обязательно, потому что Ольга Рукавишникова и Катя Смирнова, уже планировались в команду, как «примы», опытные, проверенные бойцы. Надя Ткаченко, участница двух Олимпиад, единственная готовилась по индивидуальному плану и, имея на руках такой карт-бланш, конечно, выиграла.
Бесспорно, индивидуального подхода к спортсменам тогда очень не хватало - психологи, которые бы объяснили, как можно готовить себя к старту, правильно настраиваться и мобилизоваться в нужный момент, с нами никогда не работали. Дома мы все привыкли выступать при пустых стадионах, поэтому первым, что поразило на Олимпиаде, стали полные трибуны, которые скандировали наши имена. Только представьте - их знали все! Никогда не забуду, что, попав в эту атмосферу, я встала в колодки перед бегом на 100 метров с барьерами и просто из них выпала! Хорошо, что стартер был русский, вовремя шепнул: «Оля, успокойся!».
Я стала третьей, потому что очень плохо толкнула ядро – на не самые выгодные для этого вида физические данные наложился мандраж, и две попытки я завалила, не устояв в круге. Третью, чтобы не получить «баранку», выполнила с места – 12,39. Надя Ткаченко толкнула на 3 метра длиннее. В этой ситуации не спасли бы даже 800 метров – я могла бежать 2,01, а чтобы выиграть, надо было показать нереальные 1,58.
- Раньше было принято «накручивать» спортсмена на результат. Вы с этим столкнулись?
- Да. Нам сказали: «Пьедестал, как хотите – хоть кровь из носу – должен быть советским!». Прессинг вообще был постоянный. Так в 1981 году меня отчислили из сборной, потому что я сломала локоть и, чтобы вернуться обратно, пришлось вновь показывать результаты на соревнованиях, прежние заслуги не учитывались. Сегодня, если спортсмен травмируется, то все равно остается членом сборной, получает деньги, а раньше «в строю» нужно было находиться постоянно. Сейчас о спортсменах думают, вот, например, с пониманием относятся к тому, что барьеристка Юлия Печенкина метеозависимая, а если бы я в те времена сказала о таком, то, извините, прослыла бы круглой дурой! У нас было нормально приезжать в любую точку мира и на следующий день ехать на стадион выступать, не предусматривалось никаких дополнительных дней для акклиматизации, ведь за них пришлось бы платить, что было непозволительной роскошью. Но все как-то нормально к этому относились, не жаловались, видно другого просто не знали.
- Вы много раз выступали «за честь Советского Союза» за границей…
- Мы ездили на чемпионаты и Кубки Европы, товарищеские матчи с командами ГДР и США, на соревнования по отдельным видам - многоборцев возить было очень выгодно, один человек заменял нескольких.
Например, в Италии после Олимпиады я выступала в барьерах, длине и высоте – где велели. Помню, как сейчас: начало соревнований в 10 вечера, начальная высота - 1,80. Я ее взяла и больше не стала. В тот же раз заставили бежать 100 метров гладко, и я (единственный раз в жизни) сошла, почувствовав страшную боль в мышцах, усталость. Интуитивно решила не упираться и думаю, что не случайно – могла себе вообще все порвать.
В другом итальянском городе пришлось и в длину прыгать, и барьеры бежать. Так после первой попытке в прыжке я отмахала дистанцию, выиграла ее и вернулась на вторую попытку в сектор!
- Наверняка, советским легкоатлетам за такое отношение к спорту делались выгодные предложения из-за рубежа...
- Конечно, но все они были на тот момент бесполезны. Так перед поездкой за границу у нас забирали советский паспорт и выдавали заграничный, при возвращении документы «меняли местами». В чужой стране за нами следили сопровождающие лица, и никому ни в коем случае нельзя было выходить на улицу в одиночестве. Я выступала в ФРГ, ГДР, Италии, Австрии, США, Болгарии, Мексике и Алжире. Конечно, достопримечательностей видела не так и много: в Италии только Колизей, Ватикан и покойного Папу Римского, в Алжире - раскопки старого города. В других странах мы не ездили дальше гостиницы и стадиона.
- Неужели всех устраивало такое положение?
- Волна протеста была только раз, когда в Италии знакомый поляк-шестовик позвал нас в магазин. Денег не было, и он удивился почему – их команде уже выдали и за билеты, и за приезд. Тогда мы собрались к руководству, которое ясно дало понять - если есть желание и дальше выступать за честь Советского Союза за границей, настаивать на своем не стоит. По окончании той поездки нам всем подарили по двухкассетному магнитофону…
- Но какие-то деньги вы за свой труд получали?
- Сегодня на спорте заработать можно, а тогда это были копейки. После олимпиады вызвали нас в Италию поименно, и должны были по идее оплатить перелет в обе стороны, само выступление и вознаграждение за приезд. Но в Советском Союзе не было профессионального спорта, только любительский, поэтому поехали все за счет спорткомитета – спасибо, что хоть дорогу оплатили. За Олимпиаду я получила с вычетами 1300 рублей и купила себе дубленку и шапку из ондатры. Немцы, помню, тогда упирались как сумасшедшие – им за победу платили по 25 тысяч марок, а у нас «золото» стоило без вычетов 4 тысячи…
Бесплатно мы получали форму и 300 рублей стипендии, которую почти всю тратили на медикаменты и витамины – того, что давали, не хватало.
- Ольга Витальевна, немногие знают, что, окончив спортивную карьеру, вы остались инвалидом….
- Я не жалею ни о чем и говорю сегодня об этом совершенно спокойно. Да, перенесены шесть операций на коленях и две на щитовидной железе, очень болели ахиллы и была порвана задняя поверхность бедра, но я посмотрела мир, страну, смогла себя реализовать! Сегодня я иногда хожу с палочкой и пью обезболивающее, но вечером всегда встаю и иду за дочкой в детский сад, никому не ною о своем плохом самочувствии. Начальник вообще не догадывается обо всех болячках своей подчиненной – тому «виной» хорошая одежда, макияж, красивая прическа, доброе настроение.
- Хотели бы вы, чтобы Вика стала спортсменкой?
- Конечно, тем более по всем задаткам видно, что у дочки «пойдет» длина. Правда, насильно на этот путь я ее ставить не буду, если не выберет его - значит, так надо. Хотя девочка способная: в Москве в 4,5 года уже выиграла соревнования среди детей, прыгнув в длину 1метр 22 сантиметра и пробежав 30 метров за 7,5 секунд. А еще у Вики есть характер – она упертая, во всем и всегда хочет быть только первой, но при этом добрая и открытая, всюду находит себе друзей.
- Почему звание Заслуженного мастера спорта вы получили только в 2004 году? Сегодня государство как-то о вас заботится?
- На выдачу удостоверений ЗМС было специальное распоряжение Фетисова, их известным в прошлом спортсменам вручали после Олимпиады в Афинах.
А положенную спортивную пенсию мне не платят, так как из-за сломанной руки из сборной исключили, а для ее получения стаж требуется непрерывный. Я живу на пенсию по инвалидности и зарплату в фирме, папа Вики погиб в автокатастрофе. Многие говорят, что нужно записаться на прием к Фетисову, объяснить ситуацию, и он обязательно поможет. Наверное, это и так, но просить я очень не люблю, хотя к Фетисову отношусь хорошо. Все-таки руководить спортом всегда должен тот, кто сам поел этой каши, прошел через все и понимает сложные ситуации без лишних слов.
Марина КРЮЧКОВА